Белая акула - Страница 76

С трудом поднявшись наверх, в свою комнату, я мешком рухнул на ложе и моментально вырубился, не вспомнив, что забыл ПМК на дворе, бросив его в одну кучу с пропитанной потом и грязищей одеждой. Пусть на Берлогу налетит стая драконов в тысячу голов, я не проснусь. Убивайте прямиком в постели, мне пофиг!

Никаких сновидений не было, сплошная мягкая чернота.

– Между прочим, скоро начнет смеркаться, – я пробудился, услышав знакомый настойчивый голос, звучавший прямо над ухом. Кто-то принес компьютер-помощник в хозяйские покои и аккуратно положил рядом. – Семи часов глубокого спокойного сна более чем достаточно, поднимайся. В конце концов, это неприлично – другие работают, а ты дрыхнешь.

– Нетико, ты? – я с кряхтением уселся и протер глаза кулаками. – Как обстановка?

– За время, пока ПМК валялся возле колодца в мутной луже, ничего особенного не происходило, – сварливо ответил ИР. – Простецы растаскивали завалы на том месте, где стояла башня с воротами, погибших отвезли по долине вниз, как я понял из разговоров, мертвых здесь сжигают, погребальный костер. Донельзя архаичный обычай, однако так гораздо проще, не надо возиться с рытьем могил.

– Ой, мама дорогая… – я схватился за голову, картины предыдущей ночи встали передо мной со всей ясностью. – Потери большие?

– Точно не скажу, около тридцати человек. Теодегизил очень плох.

– Разумеется, такая жуткая рана… Не понимаю, как он не умер сразу? Зигвальд-то держится?

– Как ни странно, держится. Это при том, что полученная травма если не смертельная, то как минимум шокогенная.

– Подумать только, человеку едва не отгрызли руку, а он благополучно ходит на своих двоих и делает вид, будто всего-навсего посадил занозу! Сам-то ты что думаешь о случившемся?

– Ситуация иррациональна, – с привычной академической нудностью сказал Нетико, однако я заметил в его голосе неуверенность. – О фантастических свойствах животных, которых мы видели, рассуждать бессмысленно, с точки зрения известных нам научных дисциплин объяснить этот феномен невозможно. Затем: хищники никогда не нападают просто так, ради удовольствия или реализации накопившейся агрессии. Цель любого хищника – охота, поиск и добыча пищи, но не более. Ночью пришлось наблюдать не за охотой, а за целенаправленным убийством. Истребление ради истребления. Звери так себя не ведут. И наконец: активность любых хищников во всех известных мирах не связана с положением космических тел и природными явлениями.

– Закончил? – хмыкнул я.

– Да, закончил. Объяснений не жди. Я лишь фиксировал физические особенности тварей, некоторые из них согласуются с общими представлениями о эволюции жизни на углеродной основе, но большинство других…

– Замнем, – поморщился я. Не было никакого желания выслушивать сентенции искусственного разума, который по неизменной привычке обязательно начнет углубляться в высокие материи, употребляя словеса, пониманию человека недоступные. – Схожу посмотрю, что происходит внизу. Гляди, мне принесли новую одежду… Не перестаю удивляться, какие они внимательные и заботливые, у нас в Содружестве такой душевности не встретишь, не сохранилось доброго отношения к людям.

– Вероятно, меркурианцы не сохранили традиции, а возродили, – заметил Нетико. – Причем ненамеренно. Среда обитания и обстановка располагают, без взаимовыручки и обязательной участливости друг ко другу не выживешь. У древних германцев, скандинавов и славян на Земле, да, впрочем, и у любых других народов в эпоху родоплеменного строя, это считалось не просто нормой, а святой обязанностью. Обитатели Меркуриума по неясным пока причинам скатились по цивилизационной лестнице на самые нижние ступени, позабыв информационно-космическое общество Земли, постиндустриальную и капиталистическую формации, даже феодализм у них в зачаточном состоянии. Если, конечно, считать простецов аналогом феодально-зависимого класса. А это в корне неверно, они – биологически зависимый класс.

– Будешь продолжать говорить в подобной стилистике, я рассержусь. Надоело выслушивать непонятную заумь!

– Сердись сколько угодно, положения это не изменит.

Зигвальд обнаружился в трапезной – его мягкий басок я услышал издалека, с лестницы. Повелитель Берлоги распекал, давал указания и беззлобно ругался. Как оказалось, жертвами господского гнева были трое простецов, один из них – Гунтрамн, тот самый рыжебородый здоровяк, выполнявший поутру обязанности «сержанта» при моей персоне. Простецкий диалект, на котором говорил Жучок, я понимал с пятого на десятое, но судя по всему речь шла о делах хозяйственных: как восстановить сгоревшую дотла надвратную башенку, где именно и какие деревья рубить, из каких окрестных деревень привлечь к работам мужиков, кого поставить вечером и ночью на стражу…

– Входи, рад видеть живым и здравствующим, – Зигвальд турнул простецов и повернулся ко мне. Улыбнулся широко. – Голоден? По глазам вижу, голоден! Эй, там!..

Я не отрываясь смотрел на его правую руку. На Жучке были только шаровары в складках с обмотками по голеням и короткая рубаха с отрезанными рукавами. Повязка исчезла, изуродованное предплечье выглядело не особо хорошо, но… Розовая, будто после недавнего ожога, очень нежная плоть еще не заместившаяся настоящей кожей, покрывала сросшиеся кости, напрочь оторванный большой палец на ладони вновь начал формироваться – маленький стручок, размером сантиметра полтора. Внешне Зигвальд вполне здоров! Немыслимо!

– Ни одной раны, – Жучок, наклонив по-птичьи голову, в упор глядел на меня. – Даже не поцарапался… Уложил десяток тварей, и хоть бы что! Испепелил Анимафага! Провались она эта башня, другую отстроим, но такой добычей не всякий может похвастаться!